МАРИЯ ПАТРУШЕВА

«Найти животных в мраморных прожилках музейной лестницы».

- Маша, расскажите, пожалуйста, о начале вашего творческого пути. С какого возраста вы рисуете? Как вы рисовали в детстве? Где учились? Кто вас поощрял и подбадривал?

- Рисую с детства, с детсадовского возраста начала ходить в изостудию при Пушкинском музее. У нас была замечательная преподавательница Нина Николаевна Кофман. Она занималась с детьми до очень преклонного возраста. До сих пор помню, как мы выискивали животных в мраморных прожилках главной лестницы музея, могу рассказать, где и в какой последовательности висели картины. Нина Николаевна водила нас на все выставки и не по одному разу. С большой благодарностью вспоминаю занятия и «историю искусства», которая в том возрасте и такой доступной форме запомнилась, видимо, до конца жизни. Потом, в эту же изостудию ходил мой сын и дети многих моих знакомых к Марии Александровне Лукьянцевой, которая с такой же любовью и вниманием относится к детям и умеет открыть им мир искусства, как и Нина Николаевна. В детстве все рисуют хорошо, а часть детей даже очень хорошо. Я, правда, к таким «гениям» никогда не относилась и была обычным ребенком. У всех, наверное, есть какие-то образы, запомнившиеся с детства. У меня – когда глаза сощуриваешь и получается радуга, есть такой рисунок. Поощряла, конечно, мама. Мои родители и их друзья – ученые, но при этом они всегда проявляли большой интерес к искусству. Благодаря им я и начала рисовать. Сначала мама смогла оценить мое творчество, а потом, очень хорошо и с благодарностью это помню, друзья нашей семьи всегда интересовались моими успехами и всячески меня поддерживали.

- А после изостудии? Что вы закончили? Как получилось, что рисование стало профессией?

- После изостудии поступила в Краснопресненскую художественную школу, она ближе всего к моему дому. В четвертом классе первый раз в жизни сдавала экзамен по рисунку, а может быть, еще и по живописи, уже не помню, сколько и что именно. Помню только напряжение в классе, где все сидели и старались изо всех сил. Мне, наверное, тоже было старашновато, но не помню, чтобы я сомневалась, примут–не примут. В художественной школе было уже по-другому, чем в изостудии: натюрморты с натуры, портреты пожилых натурщиков, домашние задания на лето большие, выставки после каждого просмотра. В школе все самые хорошие работы забирали в фонд, ничего не осталось вразумительного, и даже не помню, как я рисовала тогда. Преподавательница у нашей группы была, к сожалению, не очень вдохновляющая. Была интересная история искусств, многое опять же помню до сих пор. Но школу я не закончила все-таки.

- Почему? И как получилось, что вы стали графиком?

- В этой части рассказа на самом деле ничего особенного. Мне хотелось стать художником, но мои родители совсем не представляли, что это за профессия – художник. Думали, что я буду поступать в Архитектурный институт. Но мы показали мои работы Николаю Евгеньевичу Попову, это один из лучших наших художников-графиков, иллюстраторов. Он сумел разглядеть в моих работах из художественной школы нечто дельное и взял меня заниматься к себе в студию, в группу готовящихся к поступлению в Полиграфический институт (сейчас Академия печати – прим. авт.). Я занималась два с половиной года и благодаря занятиям и общению с Николаем Евгеньевичем определилась и с институтом, и с профессией, и вообще стала художником. Поэтому получилось, что ходить заниматься в два места было очень трудно, тем более, что в художественной школе уже было совсем неинтересно. Я её оставила: не успела бы сделать дипломную работу. Правда, сейчас все-таки жалею – плохо, когда что-то не доделано до конца.

- А расскажите, как начинаете рисовать новую книгу. Какие этапы?  Всегда ли читаете текст или иногда достаточно описания редактора? Наброски делаете? По ходу чтения или нет? В каком режиме обычно работаете, по ночам?

- Рисование к новой книге, конечно, начинается с чтения. Текст читаю всегда целиком и не один раз. Разбираюсь с сюжетом и структурой: сколько частей, глав, что главное в сюжете, что второстепенное, что мне кажется важным для книги в целом, для характеристики персонажей, что хотелось бы подчеркнуть, то есть какую-то интерпретацию текста неизбежно вношу; но всегда стараюсь честно иллюстрировать текст, ничего в смысле деталей не искажать. В этом мне очень помогла Анна Вацлавовна Годинер, когда мы делали с ней первую мою книгу в издательстве «Нарния» – «Неуклюжая Анна». Мы вместе дотошно разбирались в деталях – у кого какого цвета волосы, глаза, проверяли, чтобы все персонажи были узнаваемы во всех иллюстрациях, а потом в следующей книге «Слышишь пение?» эти же герои должны были повзрослеть на пять лет и опять же быть узнаваемыми. Мне кажется важным такое внимательное и бережное прочтение текста: для читателя, особенно маленького, когда в иллюстрациях найден соответствующий тексту образ, и для самого художника. Чем внимательнее вчитываешься, тем больше открывается содержание и духовный смысл, и тем легче делать иллюстрации. Мне многие знакомые говорят: «Как можно столько всего придумать?», а я объясняю, что ничего не придумываю, всё взято из текста. Этому учу своих студентов. Эскизы, конечно, делаю. Дополнительные материалы собираю, все после чтения. Работать стараюсь днем.

- Бывает ли такое, что вот начали работать над картинками, и вдруг затык?  Если да, то отчего он может быть?

- Бывают какие-то трудности, но обычно, если не додумано что-то.

- Какая у вас  любимая техника?

- Любимые техники – силуэт и акварель с тушью.

- Вы её всегда сами выбираете или иногда издательство просит в определенной технике сделать что-то?

- Издательства могут просить сделать цветные или черно-белые иллюстрации и в конкретной технике.

- А бывает так, что работы мастеров или хорошего художника перебивают свою интонацию?
- Никогда не сбивают, только вдохновляют и помогают; всегда можно увидеть, как что-то сложное найдено - образ - и сделано - композиционно и пространственно. Смотреть нужно постоянно, чтобы глаз "настраивать", как музыкальный инструмент, который "расстраивается", пока на нем не играют.

- Авторы предъявляют претензии? Что-то вроде: «А я видел это по-другому!». Как решается вопрос?

- Были давно какие-то такие авторы, но в результате ничего дельного не получилось, работа не сложилась не из-за моего или их упрямства, а просто как-то растворилась.

- Автор мечтает о своём художнике. А художник? Мечтает о своём авторе?

- Художник мечтает, всегда лучше работать не одному, а в компании. Классическая литература одно, могут быть любимые писатели, но твой современник – совсем другое. А потом, у меня есть несколько сюжетов, которые хотелось бы превратить в книжки, и нужен кто-то родственный по духу, кто помог бы додумать некоторые вещи, например.

- Расскажете о своих отношениях с издательствами. Трудно найти такое, которое подходило бы по всем параметрам?

 - Я работала в издательствах «Искусство», «Детская литература», «Русское слово» у замечательных художественных редакторов Сергея Николаева и Никиты Ордынского, общение с которыми имеет для меня большое профессиональное значение. Издательства, честно говоря, никогда особо не искала, благодаря моим друзьям мне постоянно предлагают работу. Очень ценю издательство «Нарния»: они издают хорошую в художественном отношении литературу христианского содержания.

- Маша, у вас только что прошла выставка. Расскажите, пожалуйста, о ней. С какими мыслями и ожиданиями вы ее делали, как она прошла?

- Я представила работы, во многом ориентируюсь на условия, диктуемые залом: работы большого размера, но в небольшом количестве, черно-белые с одной цветной серией иллюстраций к «Светлячкам» Яна Карафиата. Выставка поэтому и называлась «Светлячки». Остальные серии: силуэты к избранным сказкам «Книги тысяча и одной ночи», к «Сказке об Амуре и Психее» из «Золотого осла» Апулея, к «Марселино» Сильвы, натюрморты в смешанной технике – карандаш, тушь, шитье нитками, «Жучки» – рельефы из листьев и металлических стружек, они цветные, в компанию к  «Светлячкам». И витрина с книгами, среди которых хотелось бы обратить внимание на «Сказку о рыбаке и рыбке» Пушкина – это книга для слепых, текст набран Брайлем и силуэтные иллюстрации должны быть тоже рельефными. Выставка для меня – возможность повидаться со всеми, кого я знаю и люблю, чьим мнением о моих работах дорожу, и чья поддержка радует и вдохновляет.

беседовала Юлия Кузнецова

Журнал о детской литературе "Переплет", № 3, 2012